ень
не задался. На пляже я поссорился со всеми и, не найдя в себе ни
сил, ни объективной возможности примирения, в гордом одиночестве
продолжал «загорать» даже тогда, когда наступили крымские сумерки
и вся компания, с которой мне предстояло провести здесь еще как
минимум две недели, отправилась в поселок.
Поняв, что мне совершенно необходимо побыть одному хотя бы пару
часов - прошла уже неделя активного общения, с которым так и не
удалось свыкнуться – начал карабкаться на почти отвесную береговую
кручу. Я рассчитывал найти удобный выступ, где можно дождаться неповторимой
крымской ночи и насладиться плеском волн, полным одиночеством и
медитацией.
Задача оказалось не такой простой, как мне это представлялось.
Неудобные сланцы каждую секунду норовили пренебречь моими планами
и вернуться на уютный пологий пляж. Наконец, изрядно ободрав ноги
о сухие ветки и колючки, я обнаружил чудную террасу двух-трех метров
в поперечнике, на которой росла древняя южная сосна. Терраса располагалась
на высоте метров в двести от берега, на практически отвесной круче
и была покрыта толстым слоем мягкой сухой хвои. Это было как раз
то, что нужно – одиночество, которое никто не мог нарушить, пронзительный
воздушный крымский вечер, тишина, прерываемая тихим плеском волн.
Никаких криков с пустого пляжа, прилипчивых знакомых, ничего такого,
что могло бы отвлечь от самосозерцания.
Устроившись в позе лотоса на террасе, вдыхая запах сухой сосновой
хвои и, начав было погружаться в медитативное состояние, я вдруг
заметил раздражающее белое пятно в метре от себя. Это была женская
прокладка. С крылышками. Я захохотал так, что, если бы на пляже
остался хоть один человек, он наверняка подумал бы, что в мире одним
сумасшедшим стало больше.
Человек, как бы он не стремился к полной самодостаточности, и что
бы он из себя не изображал, не в состоянии абсолютно и полностью
оторваться от жизни во всех ее неожиданных и совершенно непредсказуемых
проявлениях. Я, продолжая хохотать, приступил к спуску с этой «оскверненной»
террасы, осознавая добровольное и такое на самом деле необходимое
мне намерение к примирению с теми, на кого я буквально двадцать
минут назад был крайне раздосадован.
Москва, 16 декабря 2006 г.
© Козлов Олег Львович
Перейти к содержанию
|