Ковш

Так получилось, что в 2001 году остался я без дома и без семьи. Сначала ночевал в машине – все, что осталось от прошлой жизни - белый ВАЗ 2110 по прозвищу «Тюлень»…

На этом «Тюлене» два года спустя мы и оправились со второй женой знакомиться с родственниками - сначала Волгоградская, потом Ростовская область. Новой родни оказалось много, и никак невозможно было не заехать к каждому – обиделись бы всерьез. Так в разъездах по двум областям и прошла добрая часть отпуска.

В конце августа оказались мы на хуторе в Ростовской области, откуда и происходила в основном вся новая родня. Хутор дворов в тридцать всего, но участки огромные, и от дома до дома не докричишься.

Это был последний день перед отъездом в Москву. Вечером, как водится, застолье – стол богатый, понятное дело, у мужиков не без самогона. Заправлял застольем дядька жены Владимир. Мне его жена принесла двухлитровую банку парного молока вечерней дойки – выпить-то нельзя, завтра в дорогу. «Пей, - говорит, - лучше молоко. Сколько отхлебнешь – всё на здоровье!» Всю банку я и отхлебнул.

К полуночи женщины обособились на лавочке, обсудить за семечками новости и помыть всем кости. Мужчины продолжили посиделки в беседке, увитой виноградом. На хутор опустилась душная ростовская ночь.

Через некоторое время начался какой-то непонятный кипиш, прибежала женщина, спрашивает: «Из мужиков есть кто тверёзый? Нашу Галку надоть срочно к знахарке везть – опять началось.»

Трезвым я остался один, подъехали на «Тюлене» к дальнему дому, из которого две женщины вывели вырывающуюся и рычащую дурным голосом девчонку лет десяти. Галку затолкали на заднее сиденье в середину, женщины сели по сторонам. Поехали, сказали, что недалеко, на самом деле километров семьдесят по пыльным проселочным дорогам отмахали.

Заехали, как я понял, тоже на хутор. Кругом темно, только один дом светится окнами. На широкой полянке в темноте очертания десятка автомобилей, лобовые стекла укрыты покрывалами. Спрашиваю, что, мол, за место. Женщина отвечает: «Знахарка тут наша живет. А в машинах люди ночуют, ждут своей очереди, чтобы к ней попасть.» Нашу Галку знахарка велела вести без очереди, женщины с трудом выковырнули девчонку из машины и, упирающуюся, поволокли в дом. В течение получаса оттуда доносилась возня и причитания.

Делать мне было больше нечего, и я курил, облокотясь о своего «Тюленя». На освещенное крыльцо вышла пожилая женщина, одетая как-то странно, не по-современному. «Ты, что-ль, Галку привез? Подь-ка сюды.» Я подошел. Женщина ушла в сени и вернулась на крыльцо, держа в руках большой деревянный ковш. «На-ко, это тебе.» Зачем, спрашиваю. «Потом узнаешь, пригодится». И ушла в дом.

Галка из дома вышла спокойная и какая-то другая, не узнать. Обратно доехали без приключений.

Деревянный знахаркин ковш я положил в багажник машины, и провозил его там целый год, напрочь забыв всю эту историю. Вспомнил только когда решил продать «Тюленя». Машина, оказалась «проблемной», постоянно попадала в мелкие и средние неприятности и за три года была со всех сторон слегка пожамкана и помята.

А ковш уже двадцать лет со мной в рабочем кабинете. На фото – очень похожий ковш. Мой фотографировать не разрешили.

Москва, 20 Ноября 2024 г.

© Суханов Валерий Юрьевич

Перейти к содержанию