а приполярных озерах осенью темнеет рано. Часа в три пополудни солнце завалится за сопку, блеснет сквозь ельник, пробежит рыжим леммингом по мшистым прибрежным валунам - и наползает темнота. Морозный ветер дует с озера и накрывает долину меж сопок, где вдоль железнодорожных путей теснится ряд невзрачных домиков - поселок Синьозеро.

Сашка появился в поселке в октябре 1973 года. Небритая улыбающаяся рожа с копной немытых волос, прогорелый на спине ватник и хромовые сапоги. Станционная буфетчица Валентина готова была спорить на ящик портвейна, что Сашка затырил сапоги у кого-то из синьозерских. Спор, однако, не состоялся. Сашка, прижатый к стенке на предмет происхождения сапог обходчиком Степанычем, заявил, что сапоги подарены украинским дьяконом за выполнение особо секретного церковного задания. При этом Сашка хитро и пристально смотрел Степанычу в глаза. Последний отчего-то сразу поверил, и даже дал бомжу полбуханки хлеба.

Сашка остался зимовать в поселке. Документов у него, говорят, никаких не было. Но, несмотря на явные нарушения паспортного режима и имевшуюся в тогдашнем УК статью за тунеядство, участковый Чекавцов как будто не замечал Сашку-бомжа. Идет бывало, Чекавцов на станцию. Слегка поддатый, морда красная и жутко свирепая. На всех встречных наорет, а Сашку - в упор не видит. Будто и нет его вовсе.

Поселился Сашка в черном покосившемся сарае в километре от поселка. Говорят, жил тут прежде старик, из раскулаченных. Появлялся дед в поселке не чаще раза в год - за спичками и керосином. Как и чем жил - так и осталось тайной. После смерти его ни огорода, ни какого-либо хозяйства, не обнаружилось. Залезшие в заброшенный дом поселковые мальчишки нашли только сундук, в котором лежала аккуратно сложенная казачья амуниция. Добро это по причине крайней ветхости никого не заинтересовало. Одному из мальчишек, Пашке, достался старинный серебряный подстаканник. Пашка никому его не показал, а быстренько припрятал.

Кличка к бомжу прилепилась - Фишка. Жил он преимущественно сбором стеклопосуды - "фишки двигал". Осенью перебивался грибами-ягодами. Наберет брусники ведро да толкнет на станции за пятерку. Так и жил, питаясь примущественно рыбными консервами да бормотухой.

Сашка иногда проделывал с жителями Синьозера разные фокусы, из-за которых его вскоре стали побаиваться. Валяется, к примеру, пьяный Фишка возле автобусной остановки. Все мимо идут - ну пьяный и пьяный - не замерзнет, мороз градуса три всего, по местным понятиям - теплынь. Останавливается Нинка, та, что кино крутит в поселковом клубе. Смотрит на Сашку - а тот открывает пьяный глаз и заплетающимся языком заявляет: "Кина не будет сегодня... рыбы сегодня на кино плывут...". И точно, к вечеру не приходит автобус, в котором возят коробки с кинолентой. Поселковая бабья почта несколько дней перемалывала жуткие подробности о свалившемся в озеро клубном пазике и Сашкином рыбьем кино.

После нескольких подобных предсказаний поселковые Фишку невзлюбили. Только Валентине от него деваться было некуда - не бросишь же буфет. Однажды Сашка Валентине и брякнул: "Ты бы, Валь, в город съездила, на рентген...". Валентина побелела от страха и на следующий день, закрыв буфет, уехала в город. Вернулась только через полгода, лысая вся от химии, но живая и счастливая. Фишка после валентининого возвращения не просыхал месяц. С утра возникал в буфете и, сунув в рукава ватника по бутылке халявной бормотухи, отправлялся в свой сарай.

После этой истории поселковые бабки при появлении Фишки начинали уседно креститься и мгновенно разбегались по домам. Впрочем, Фишка никому в приятели не набивался, из всего поселка только мальчишки с ним и водились. Подзовет Сашка пса приблудного по кличке Дембель, за ухом почешет да перед мордой пальцами щелкнет как-то по-особенному - пес и замрет чучелом. Сидит не шелохнется, даже будто глаза стекленеть начинают. Раз забыли про него - так до утра и просидел. Фишка пальцами перед мордой щелкнет - тогда только Дембель очухивается и ведет себя, как будто ничего с ним и не было. Мальчишкам все это было жутко любопытно. После школы они приходили к сашкиному сараю и сидели у костра, на котором Фишка варил свою баланду - суп из рыбных консервов. Расходились поздним вечером - бомж отправлялся дрыхнуть на сеновал. В старом доме он не ночевал, говорил, нельзя, мол, а то дед-покойник рассердится. Припрятанный серебряный подстаканник под тем же предлогом Фишка заставил Пашку закопать под крыльцом, приговаривая: "Не было куплено-подарено, не было взято." Пашке было жалко отдавать подстаканник, но ослушаться он не мог, поскольку Фишка на полном серьезе заявил, что взявшему хоть пуговицу из дедова дома этим же годом настанут полные кранты. Откуда Фишка узнал про подстаканник, было непонятно - Пашка никому про него не сказал, даже своему брату Лехе.

Самый младший приятель Фишки - Леха - года на четыре младше остальных. Только он один и видел, как год спустя помер Фишка. Дело было днем и вся компания, за исключением болевшего Лехи, находилась в школе. Фишка сидел в снегу у дороги, крестился и что-то тихо бормотал. Мальчишка хотел помочь ему подняться, но тот схватил Лехину руку своей грязной лапищей, упал навзничь в сугроб и испустил дух.

Весной отец и Пашка собрались на дальнее озеро, на рыбалку. Зачем Леха спалил отцовский сарай, где хранилась лодка-казанка, так никто и не понял. Поджигателя отходили ремнем и забыли про эту историю. Две лодки в тот день с дальнего озера не вернулось - случился небывалый для здешних мест шторм. Из погибших никого не нашли - в Заполярье озера глубокие.

Москва, 2004 г.

© Суханов Валерий Юрьевич

Перейти к содержанию